В самом сердце английской провинции, в идиллическом графстве Мидсомер, раскинулось образцовое поместье, воплощение традиционной английской эстетики. Изумрудные луга, словно ковер, устилают землю, домики утопают в оплетенной плющом зелени, тенистые аллеи манят прохладой, а запах свежеиспеченных пирогов и душистого чая неизменно витает в воздухе, формируя ощущение безмятежного уюта. В этом живописном уголке Альбиона, окутанном легкой дымкой тумана, царит видимость спокойствия и благополучия. Однако за этой безупречной фасадой скрывается бушующий водоворот страстей, таящий в себе темные секреты и неразрешенные конфликты.
Идиллию нарушают жестокие, необъяснимые убийства, потрясающие тихую жизнь местных жителей. Сначала в своем уединенном поместье бесследно исчезает почтенная дама, чья смерть кажется нелепой и невинной. Затем отравиваются несколько человек, отравление, выполненное с безупречной точностью и зловещей элегантностью. Трагедия достигает своего апогея, когда обнаруживают обезоглавленный труп, подтверждающий наличие жестокого и расчетливого убийцы, скрывающегося в тени. Мидсомер охватывает волна страха и подозрения, а волна загадочных, серийных убийств находит все новые жертвы.
На расследование этих чудовищных преступлений прибывает старший инспектор Том Барнаби, опытный деревенский детектив, сопровождаемый своим верным помощником, сержантом Троем. Они надеются на помощь местных жителей, однако сталкиваются с непробиваемой стеной молчания и нежелания делиться информацией. Оказывается, что даже в этом благополучном уголке скрываются мрачные тайны, тщательно охраняемые его обитателями, и раскрытие которых может перевернуть всю жизнь идиллического Мидсомера.
Инспектор Барнаби, неторопливо, в своем фирменном стиле, приступает к тщательному расследованию, погружаясь в дебри человеческих пороков. Его путь – это сложный лабиринт, в котором переплетаются ложь, страх, болезненная одержимость, предательство и всепоглощающая ревность. Каждый шаг приближает к разгадке, но в то же время подвергает опасности.
На протяжении тринадцати сезонов, с 1997 по 2010 год, роль инспектора Барнаби блестяще исполнил выдающийся актер Джон Неттлз. Его исполнение передало всю глубину и сложность персонажа, хотя, возможно, не в полной мере раскрыло потенциал доброжелательного, степенного, деятельного и обстоятельного детектива. В финале тринадцатого сезона, согласно сюжетной линии, Джон Неттлз отправляется на заслуженный отдых, передавая эстафету своему двоюродному брату, талантливому и харизматичному актеру Нилу Даджену.
Особую атмосферу сериалу придает уникальная музыкальная палитра, звучащая в титрах. Впервые в истории электромузыкального искусства для этого используется терменвокс – изобретательный инструмент, создающий неземные, завораживающие звуки, усиливающие ощущение таинственности и непредсказуемости происходящего на экране. Музыкальное сопровождение, в сочетании с живописными пейзажами и сложной интригой, создает неповторимый опыт для зрителя, погружая его в загадочный мир Мидсомера.
В нынешнем телевизионном сезоне, пожалуй, наиболее ярким впечатлением стала первая серия, открывшая новую главу в саге об инспекторе Барнаби. Искусно сыгранная роль нового старшего инспектора, изображавшего собой слегка эксцентричного, почти нелепого человека, вызывала неподдельный интерес. Его поведение, намеренно граничащее с рассеянностью, предоставляло молодой, перспективной помощнице прекрасную возможность продемонстрировать свой профессионализм и компетентность. Особенно запомнилась комичная сцена, где он, общаясь с верным псом, будто бы выстраивал цепочку логических умозаключений, делясь с ним различные версии развития событий – эта деталь добавила образу Барнаби очаровательную, почти детскую непосредственность.
Завершая просмотр седьмой серии, вновь ощутилась неоднозначность по отношению к устоявшимся телевизионным традициям. Безусловно, сохранение преемственности и уважение к прошлому играют важную роль в развитии любого искусства, и, несомненно, в свое время эти традиции были оправданы и имели глубокий смысл. Однако в наши дни, в условиях стремительно меняющегося мировосприятия и повышенных требований к динамике повествования, некоторые из них начинают казаться излишне вычурными и даже доведенными до гротескного абсурда. Возникает ощущение, что некогда логичные и функциональные элементы, служащие для создания определенной атмосферы и поддержания связи поколений, постепенно превратились в формальность, потерявшую свою первоначальную значимость и порождающую скорее усмешку, чем искреннее восхищение. Чувствуется, что телевидение, стремясь угодить консервативной публике, неосознанно ведет к стагнации, ограничивая собственные творческие возможности.
