## Забытые Просторы: Ода Мечте и Простоте
В далеком, почти ушедшем в историю 1965 году, когда Америка расстилала свои бескрайние просторы, перед одной нью-йоркской четой открывались, казалось, безграничные горизонты. Так полагал мистер Дуглас Уэнделл Оливер, блестящий адвокат и выпускник Гарварда, человек, чьи амбиции тонули в бесконечных судебных тяжбах и блистательных победах. Подобно безумному садоводу, он выращивал на своем городском балконе скромные кабачки и кукурузу, упиваясь мимолетной иллюзией близости к природе. Но однажды, осознав эфемерность этой забавы, Оливер принял решение, радикальное и, возможно, наивное: оставить престижную профессию и отправиться в забытый богом уголок, в небольшой городок Хутервиль, чтобы воплотить давнюю мечту.
Землю, конечно, не подарили. Пришлось приобретать у местных жителей за exorbitant цену захудалую, полуразрушенную ферму – своеобразный памятник заброшенности и упадку. Оливер обустраивал свое новое хозяйство, перетаскивал вещи и, с нескрываемым скепсисом, сопровождала его жена, Лиза, женщина, привыкшая к городскому комфорту и роскоши. Лиза, в своем внутреннем монологе, не упускала возможности напомнить мужу о неизбежной реальности: «Только ты, лопата, семя, солнце и сама суть бытия…» – длинная и напористая речь, раскрывающая сложность избавления от многолетней привычки к блеску и пафосу юридической профессии.
Ирония судьбы заключалась в том, что название сериала, "Бескрайние Поля", звучало лишь в титрах. Визуальный образ бескрайних просторов, столь активно обсуждаемый главным героем, воплощался на холсте, а реальность Хутервиля представляла собой унылые, дряхлые грядки с одинокими кукурузами, поникшими яблонями и бегающими по двору курами. Съемки проходили, в основном, в павильоне, бюджет был скромным, а декорации – минималистичны. Но все это отходит на второй план, когда на первый план выходят искрометные, глубокие и интригующие диалоги, наполненные тонким юмором и острыми наблюдениями. Актеры, получая искреннее удовольствие от своей работы, создают неповторимую атмосферу легкости и очарования. Комический эффект основан на столкновении двух культур – столичной и деревенской – и именно в этом диалоге противоположностей рождаются самые забавные и трогательные ситуации. Отличительной чертой проекта является отсутствие привычных штампов низкопробной комедии: здесь нет грубых падений, пошлых ситуаций или намеренного унижения персонажей. Вместо этого, сериал тонко и элегантно показывает жизнь в месте, где телефонную связь обеспечивает миссис Сара Паркер, где лак для ногтей продается в старых кастрюлях и где приемный сын соседей общается не словами, а хрюканьем.
И все же, в "Просторах" меня, и, я уверен, не только меня, покоряет всепроникающая доброта. Несмотря на скромный бюджет и простоту декораций, главное – это атмосфера тепла, взаимопомощи и искренней человечности. Хутервиль – это не просто деревушка, это настоящий рай, населенный удивительными и колоритными людьми. Даже змей-искуситель, м-р Хейни, с его обаянием проходимца и неуклюжими попытками обогащения, вызывает сочувствие и симпатию. Сериал, построенный на игре с стереотипами и клише, не культивирует их, а позволяет героям быть нелепыми, грубыми и несовершенными, оставаясь при этом прекрасными и достойными людьми. Вспоминается старая мудрость о бабушке, которая не слышит храпа дедушки, потому что любит его – и эта истина находит здесь новое, яркое воплощение. Неужели не движима была любовь, когда Оливер с нескрываемым терпением уплетал оладьи, приготовленные Лизой, завтракал чем-то вроде оладье-вафель, обедал оладье-сэндвичами, а на ужин лакомился кебабом… из оладьев? И разве не любовь заставляла Лизу, изнеженную городскую сорокапятилетнюю женщину, жить без удобств, кормить кур и учиться готовить? Если же ты заболеешь в Хутервиле, добрые соседи не дадут тебе ни минуты покоя и устроят спонтанные посиделки, делясь принесенной для тебя едой. А в Нью-Йорке… в Нью-Йорке, о тебе, возможно, просто забудут.
