Встречайте второй сезон – событие, которое, признаться, представлялось логичным продолжением уже начатой истории. Порой, как известно, ожидание предсказуемо, но восприятие предыдущего этапа оказалось неоднозначным. Я, не без некоторой иронии, уже фиксировал свои размышления о первом сезоне в отдельной рецензии, которая, надеюсь, заинтересует тех, кто стремится к более глубокому анализу.
Несмотря на сложное, сдержанное послевкусие, оставленное первым сезоном, я, как и обещал, непременно погружусь в просмотр продолжения. Суждение о его появлении я делал не случайно, и теперь моё любопытство, порой граничащее с некоторой долей скептицизма, побуждает меня узнать, насколько далеко создатели готовы зайти на пути откровенности и, возможно, цинизма.
Я по-прежнему твердо убежден в существовании тем, которые не следует поднимать легкомысленно, не спешить говорить о них открыто. Я не являюсь последователем какой-либо религии, не склоняюсь к религиозному рвению, но считаю, что жанр комиксов, с его яркими образами и гипертрофированными эмоциями, не вполне уместен при рассмотрении темы Холокоста. В языке существуют слова, давно вышедшие из активного употребления, одно из них – "табу". Оно описывает действия, которые недопустимы, слова, которые не следует произносить, темы, которые лучше не затрагивать, просто, потому что это неприемлемо, без необходимости объяснять причины. Причина, конечно, существует и она чрезвычайно важна, однако она понятна далеко не всем. **Нарушение неписаных правил, установленных веками, чревато разрушительными последствиями – мы теряем способность к сопереживанию, к сочувствию, к эмпатии, то есть к тем качествам, которые определяют нашу человеческую сущность.** В конечном счете, лишая себя этих чувств, мы обесцениваем саму жизнь.
Традиционно, мои рецензии завершаются фразой "Приятного просмотра", но сейчас я сам не уверен, что именно следует ожидать, и, что более важно, я рад осознавать, что мои переживания и неоднозначные чувства, вызванные первым сезоном, оказались не уникальны. Признание того, что я не одинок в своих сомнениях и размышлениях, доставляет определенное удовлетворение, позволяя избежать ощущения всезнающего наставника, диктующего свои истины.
Благодарю администрацию сайта за предоставленную платформу и выражаю признательность читателям за проявленное внимание.
Я искренне верил, что порог телевизионного безрассудства установлен русскими телеповествованиями, посвященными трагическим событиям прошлого. Как наивен был мой довод! Реальность подкинула мне нечто куда более прискорбное – глотку, за которую дергается отчаяние.
Позвольте выразить свое восхищение, хоть и весьма ироничное, корпорации Amazon. Похоже, вы побили все мыслимые рекорды в области кинематографического падения. И, что прискорбно, для выполнения этой миссии вам потребовался даже выдающийся Аль Пачино, оказавшийся в плену абсурдного замысла.
Первый сезон представлял собой феерическую, гротескную постановку, где персонажи, лишенные глубины и реализма, словно куклы в руках невидимого фокусника, размахивают руками и ногами в комической имитации кровопролитной схватки. Еврейские персонажи, стилизованные под героев музыкальной комедии, в шутливой манере укладывают на лопатки нацистских злодеев, столь же гротескных и неправдоподобных. Дополняет эту странную симфонию абсурда поддержка, оказываемая евреям со стороны африканских персонажей, чье участие лишь усугубляет ощущение нелепости происходящего. В итоге, нацистские злодеи, лишенные каких-либо стимулов для дальнейшего сопротивления, умират, демонстрируя, что их существование не имеет смысла в этом искаженном, выхолощенном контексте. Обилие крови, столь часто используемое для драматизации, становится не более чем театральным реквизитом, демонстрирующим безнадёжность художественного замысла.
Во втором сезоне, очевидно, столкнувшись с существенным сокращением бюджета, приведшем к отведению всего семи эпизодов, создатели, казалось, сдались и махнули на всё рукой. Граница между добром и злом, между союзниками и противниками, размывается до такой степени, что становится невозможным отделить одного персонажа от другого. Кто перед нами – африканец, нацист, японец или еврей? В конечном итоге, все оказываются евреями, всех объединяет лишь одна черта – их принадлежность к истощенному, деградировавшему кинематографическому полотну.
Несмотря на всю абсурдность происходящего, создателям удалось, формально, добиться победы добра над злом. Однако, эта торжественная констатация истины звучит как признание поражения, как нескрываемый намек на то, что единственным, что спасло создателей от полного краха, стал исчерпание финансовой поддержки проекта. Победа оказалась пирровой, а зритель остался с чувством глубочайшего разочарования и недоумения.
